Мародерские хроники - Страница 73

Я тоже, открыв дверь, собирался выбраться из кабины, но тут, как будто кто–то задернул шторку перед моим левым глазом — появилась белая пелена, и он перестал видеть какие–либо детали. Зажмурив правый глаз, я попытался что–нибудь осмотреть, но смог увидеть только очертания впереди стоящего вездехода, да и в кабине видел тоже только очертания крупных предметов, приборная доска казалась туманной поверхностью с вкраплениями небольших черточек.

Все это было так неожиданно, что первоначально показалось каким–то розыгрышем и шуткой организма. Чтобы прийти в норму, я, не надевая лыж, спрыгнул прямо в снег, и начал с остервенением растирать лицо этой ледяной субстанцией. После нескольких минут такого моциона, у меня от холода даже заломило в висках, и я, прекратив это самоистязание, опять попробовал левым глазом осмотреть окружающий пейзаж. Но снова увидел окружающий мир так, словно все было погружено в сильнейший туман. И тогда меня начала охватывать настоящая паника, такого мандража я не испытал даже, когда заманивал на ТТМе две БМП в нашу засаду.

Вот это я влип, — думалось мне, — не иначе бог наказал за мое злорадство в отношении Сергея. Не по–доброму я его будил, не так, как делает настоящий друг. Зависть его здоровью и желание как–то ему досадить — вот, что двигало моими действиями. Так, каясь и кляня себя, я стоял по пояс в снегу минут пять. Потом, немного успокоившись, начал заниматься самовнушением. Я убеждал себя — что это обыкновенная усталость глаза на яркий свет, что через некоторое время он, отдохнув, опять начнет видеть, как прежде, что, в конце–концов, второй глаз видит вполне нормально и, в крайнем случае, можно жить и с одним глазом.

Так я стоял до самого появления Сергея. Увидев меня в таком положении, он первоначально начал шутить, произнеся:

— Что, решил снежную ванну принять? Наверное, совсем угорел в кабине? Ты бы, Батя, лучше устроил пробежечку на лыжах вокруг каравана, мозги сразу бы в норму пришли, да и дыхалка бы поработала на славу.

— Какая, к черту, дыхалка, тут глаз ни хрена не видит, — пожаловался я и потом, более подробно описал свои ощущения.

Лицо Сергея, сразу стало серьезным и он, даже не дослушав моих жалоб, заявил:

— Ладно, давай–ка надевай лыжи и двигай к нашему кунгу, а я сейчас вызову Дохтура и предупрежу Кота и других, чтобы глушили движки. По–видимому, придется здесь устроить небольшой привал, нужно, Батя, тебя слегка подлечить.

Не слушая моих возражений, он развернулся и покатил в сторону заправщика. Чтобы не затягивать время на разговоры с ребятами, по любому бы пришедшими сюда, пришлось мне снимать с боковины ГАЗона лыжи, надевать их и отправляться к мужскому кунгу.

Когда я туда добрался, меня встречала там целая толпа наших ребят, во главе с Игорем. Они буквально подняли меня на руки, сняли лыжи и поставили на лестницу, ведущую к дверям кунга. И все это было проделано, практически молча, безо всяких вопросов и соболезнований, по–видимому, Сергей уже все рассказал о моих проблемах.

Попав в теплое помещение, я сразу же был взят в оборот Машей, которая уже была здесь, она заботливо помогла мне раздеться, а потом, усадив на стул, начала внимательно изучать мои глаза. Жена тоже уже знала о потере зрения моим левым глазом. У нее самой глаза были раскрасневшиеся, а в уголках застыли капельки слез. Чтобы как–то снять тягостную тишину, я ухмыльнулся и произнес:

— Ну что вы носитесь со мной, как со смертельно больным человеком. Подумаешь, один глаз стал плохо видеть, но второй–то в норме. Может быть, это организм хитрит. Хочется ему отдохнуть — надоело пялиться на этот ослепительный снег. Ты же слышала, про такие случаи у альпинистов? Они, когда долго без защитных очков смотрели на снег, на время лишались зрения.

Краем глаза я видел, что находившаяся здесь же Надя, устанавливает на столе какой–то прибор, который мы приватизировали в больнице Пущино. Также там стояло несколько пробирок с лекарствами. Едущие в этом же кунге, две наши новые девушки, забились в угол помещения и оттуда испуганно наблюдали за происходившим. Вскоре в кунг поднялся Игорь, он разделся и пошел сразу же мыть руки. Перед этим он крикнул своей жене:

— Наденька, закапай нашему болезному расширяющие зрачок капли.

Потом, повернувшись ко мне, заметил:

— Ну что, Батя, возраст–то берет свое. Теперь понимаешь, что нельзя быть во всех бочках затычкой, у нас вон полно молодых, здоровых мужиков. А ты все вровень с ними пытаешься делать. Слушай Дохтура, он дело знает. Надеюсь, что сейчас–то ты не будешь упорствовать и рваться управлять вездеходом. Нужно тебе немного полежать в кунге, отдохнешь здесь, наберешься сил, и все нормализуется.

— О чем разговор, Дохтур, — ответил я, — тем более что поеду не один, а в обществе таких прелестных дам.

Потом, сидя уже с закапанными глазами, продолжил:

— Слушай Игорех, а давай ко мне, пусть порулят твоей скрипучей таратайкой новые ребята, а мы тут с тобой пулечку на двоих распишем. Опять же, эликсиром полечимся, а то, боюсь, как бы твои уши не отказали, как мой глаз.

Игорь, уже севший за стол и подкручивавший что–то в приборе, глянул на меня, усмехнулся и ответил:

— Батя, да ты просто экстрасенс какой–то. После того, как ты прошел в кунг, мы там, на улице договорились, что вместо меня и тебя, управлять вездеходами будут Миша и Василий. Ребята сейчас пошли перекусить и отдохнуть в женский кунг, а движение начнут после того, как я дам отмашку. Так что, у нас с тобой скоро начнется райская жизнь, можно будет от души отоспаться.