Пока Флюр вызывал по рации и разговаривал с Сашей, я все пытался на мониторе увидеть замеченный им вертолет, но объективы камер показывали только чистое небо. И только когда мы резко сбросили скорость, в самом углу монитора я разглядел маленькую черточку, которая очень быстро скрылась с экрана. Я мысленно чертыхнулся и подумал, — вот, опять мы провели совершенно бессмысленную работу, установив камеры наблюдения на крыши вездеходов. И вообще, полученная инъекция не давала спокойно сидеть и наблюдать за развитием ситуации. Организм требовал каких–нибудь активных действий. Поэтому я заявил Флюру:
— Слушай, вы, конечно, все с Саней распланировали грамотно, но что будет, если промахнетесь? Эти уроды совсем же озвереют и начнут долбить по нам из всех видов вооружений, могут и ракетами фигакнуть. И где мы будем — сидя в кабинах и кунгах? Нет, надо, когда остановимся, забираться под вездеходы, и если вы промахнетесь, залпами стрелять по этому "Крокодилу" — глядишь, куда и попадем, а если сядет, высаживая десант — то долбить в это место из гранатомета. Да и хранить радиомолчание сейчас уже совершенно бессмысленно — пускай слышат, что мы их заметили и начинаем паниковать. Вам, под это дело, будет легче отбить донышко у этого летающего столового прибора.
Флюр глянул на меня, усмехнулся, протянул "уоки–токи" и предложил:
— Вот и доложи свои мысли Коту, только много не болтай, времени мало, "Стакан" уже начинает делать большой круг.
Я по детской рации вызвал Сашу и коротко рассказал о своей задумке. Он немного помолчал, хмыкнул в микрофон, а потом сказал:
— Ладно, Батя, может быть ты и прав, по поводу имитации паники. Оно всегда лучше — ловить рыбу в мутной воде. Давай, поори немного в большую рацию и скомандуй всем, чтобы при остановке прятались под вездеходы. Да пускай еще и собак выпустят — сверху это мельтешение будет действительно казаться большой паникой. Давай, Батя — начинай представление!
Я тут же, вдохновленный одобрением Саши, схватил большую рацию и начал буквально кричать в микрофон:
— Внимание всем! Над нами вертолет, возможен обстрел из пулеметов и ракетные залпы. Сейчас останавливаемся и все, повторяю, все, включая и собак, покидаем кабины и кунги и укрываемся под вездеходами. Там готовимся для отражения атаки десанта. Двигатели вездеходов не выключать.
Выдав это на одном дыхании, я, сунув рацию в один из карманов, начал набивать другие рожками от автомата. Сидящий рядом Флюр, хлопнул меня по плечу и, давясь смехом, просипел:
Да, Батя, пропадает в тебе великий актер. Даже мне, под воздействием такого надрыва, захотелось срочно куда–нибудь спрятаться, лучше бы, в какой–нибудь противоядерный бункер.
И он откровенно расхохотался. В этот момент все начали останавливаться, я тоже затормозил, предварительно объехав, наш заправщик, и встал немного сбоку нашей колонны. Только я остановился, Флюр, все еще продолжая давиться смехом, открыл свою дверь и выскользнул из кабины. Я просидел в ней еще минуты две, готовя автомат и добирая еще патроны. Потом, открыв свою дверь, отцепил закрепленные на борту вездехода лыжи и уже на них направился к пассажирским УРАЛам. Я решил укрываться под большим вездеходом, под ГАЗоном было слишком тесно и, к тому же, увидел, что весь народ потянулся к УРАЛам.
Когда я уже подходил к женскому кунгу, в ноги мне кинулась наша собака Чапа (так мы по традиции называли всех не выбракованных сучек). У нее было явное намерение поиграть, я начал ее успокаивать и пропустил сам момент подлета к нашей колонне вертолета. Я выпрямился, глядя наверх, когда он был уже прямо над моей головой. Прятаться было некуда, и я, стоя в полный рост, начал следить за его пролетом над нашей колонной. Поэтому, наверное, я стал единственным сторонним наблюдателем, который видел весь процесс трагедии, разыгравшейся в воздухе.
Вертолет летел на высоте метров трехсот, когда он пролетел уже нашу колонну, со стороны ГАЗона, вслед ему протянулась дымная полоса от ракеты, выпущенной Флюром. Практически одновременно, с ТТМа выпустил ракету из ПЗРК Саша. Раздался сдвоенный взрыв, потом еще один, но уже сильнее, и сразу же появился огонь. Целостность больших лопастей, по–видимому, была нарушена, и они куда–то отлетели. А совершенно беспомощное без них, большое тело этого летающего "Крокодила" наклонилось носом к земле и камнем рухнуло в снежную бездну. По сравнению с грохотом, стоящим во время движения вертолета и во время попадания в него ракет, звуки внутренних взрывов, доносящиеся из–под снега, казались тихими и незначительными. К тому же, они скоро были перекрыты диким ревом и криками выскочивших из–под УРАЛов моих друзей, моих соплеменников. Я сам тоже не удержался, снял шапку и стал с победным криком ее подбрасывать в воздух. Наверное, Дохтуровский укольчик продолжал действовать, и организм, таким образом, освобождался от лишнего адреналина. Когда к нашей общей группе подкатили Саша и Флюр, мы, не сговариваясь, подхватили их на руки и начали подбрасывать в воздух. Правда, мозги еще оставались на месте, поскольку мы все–таки сообразили снять с них лыжи.
Это истеричное выражение наших чувств продолжалось минут пять. Потом, утомленные, будто разгрузили несколько тонн угля, мы затихли и уже начали адекватно воспринимать действительность. Тем более, Саша заявил:
— Повеселились — и хватит! Нужно быстрее сматываться отсюда. Неизвестно еще, где находятся наземные силы Секретариата. Теперь им точно известно наше местонахождение, и, возможно, они на всех парах двигаются наперехват. Нужно быстрей достигнуть границы между анклавами и даже заехать километров на двадцать вглубь территории Донбасского Директората. Там повернуть на девяносто градусов и уже в спокойном темпе двигаться в сторону Керченского пролива.